Вообще, сейчас у меня очередной спад, характеризующийся отсутствием денег и сил предпринимать что-либо по этому поводу. Я всячески пытаюсь заделать дыру, которая в норме наполняется в первые годы жизни, и пока у меня это не очень хорошо получается. При этом я не могу сказать, что я ничего не делаю. Поскольку я стал сейчас гораздо лучше ощущать происходящие во мне процессы, я не могу не замечать огромного внутреннего напряжения, в котором я сейчас нахожусь. Я знаю, что во мне кипит какая-то работа, однако не могу спрогнозировать, чем именно она для меня разродится. Иной раз интенсивность этой работы достигает такого уровня, что мне не хватает внимания на элементарные перемещения по миру. Я становлюсь рассеянным, врезаюсь в разное, задеваю всякое. Поддерживая же разговор иной раз приходится выбирать – или удержать в равновесии тело, или внимание на собеседнике.
Сложно сказать однозначно, что это за территория. Находится здесь дискомфортно, однако же она манит безостановочно, будто бы я там оставил нечто жизненно важное. Собственно, я уверен, что так оно и есть. Касаясь некоторых тем, некоторых отношений в прошлом, я чувствую, как поднимаются во мне злость, обида, однако вместе с ними обретается и энергия, сила. Это микс, которы достаточно сложно описать.
Когда я проходил сессин в Тосёдзи, во время одной из практик я вдруг понял, что никогда в своей жизни не старался по-настоящему. В определённый момент мне удалось заметить, что моя жизненная энергия каким-то образом разъединена, спрятана в своего рода уловителях, волевое сцепление намерения и энергии разомкнуто. Тогда же я впервые попробовал нажать на педальку. Получилось крайне занимательно.
Собственно, мне кажется, что сейчас я борюсь с фундаментальной своей проблемой, встречающейся на моём пути повсеместно, потому как это проблема устройства моей метапсихики, соединения воли с жизненной энергией. То есть пока что по жизни получается так, что любая сложность на моём пути, требующая напряжения, активирует целый комплекс негативных эмоций, который мне не хотелось бы особенно расписывать. Ощущается это как стена, которую нужно обойти тем или иным способом.
Для меня становится невероятным открытием, что я могу преодолевать подобные препятствия вопреки тому, что говорят мне собственные чувства. Это необычайно парадоксальный процесс в действительности, в котором происходит то, что не может произойти по собственной моей убеждённости. Моё “не могу” уже начинает понемногу балансировать с его противоположностью, подтверждённой фактически. Более того, происходит и ретроспективная оценка добытых навыков, привычно обесцененных в прошлом. Например, я отчётливо помню избегания чтения художественной литературы на аглийском, просмотра англоязычных фильмов и сериалов в оригинале. Сейчас же мне это не доставляет особенных затруднений.
Точно так же я грызу испанский, постоянно испытывая сомнения в собственном уме, компетентности и т.п. Воспоминания о моих прошлых сомнениях относительно английского помогают и здесь. Ведь он тоже казался невозможным к пониманию: речь не воспринималась на слух, фильмы были непонятны, тексты сложны; теперь же всё это в прошлом. Поэтому, вероятнее всего, точно так же будет обстоять дело и с испанским. В какой-то момент мне станет доступен ещё один язык для живого и непосредственного общения.
