О, я чувствую себя просто прекрасно. И сложно сказать даже, в чём дело: то ли в прекрасно проведённой йоге, пролетевшей словно на одном дыхании, включившее то самое таинственное нечто, начинающее источать из себя материю непривычного таинственного мира, по которой можно рисовать светом, то ли из-за похвалы мастера, что случается со мной крайне редко, в виду чего я родину могу продать за доброе слово, то ли просто в общей гармоничности прошедшего дня.
Так или иначе, но по дороге домой моя душа просто пела. Летний воздух был тёплым, нежным, мягким и ароматным, небо было полно глубокой чуть светящейся синевы в щедрой россыпи ранних звёзд. Земля приятно пружинила под ногами, зажёгшиеся платиновые фонари наплывали равномерным потоком, глаза скользили по цветущим каштанам, по успевшей стать буйной зелени.
Редкий момент совершенства, когда я доволен жизнью такой, какая она есть здесь и сейчас; гармонией, родившейся в результате приложения моих собственных усилий, напряжения воли, концентрации, силы духа, ну и просто любви к жизни. Я хорошо понимаю, о каком именно опыте говорит Михайя в своём «Flow». Я умею создавать такие потоки. Только раньше у меня это получалось случайно, это был хрупкий и неустойчивый процесс, сейчас же мне раз за разом удаётся окунуться в него сознательно, управляя ситуацией, управляя течением собственной жизни.
Чувство, возникающее при этом, просто фантастическое. С ним, пожалуй, не сравнится ни одно земное удовольствие. Это несравненное ощущение необычайной полноты и совершенства испытываемого тобой опыта. Ты жив, ты дышишь, ты живёшь, и это просто, и это прекрасно.
Такие моменты дают силы, заряжают надеждой. Жизнь не обязана быть серой и постылой, жизнь действительно, взаправду может быть такой яркой, искрящейся, плотной и приятно насыщенно сложной, будто аромат цветущих альпийских лугов.
Что же было? Был поздний подъём, скомпенсированный, однако, сиюминутным переходом к разминке, как подготовка к более плотной атаке на свой уехавший график. Я не сдался, я по-прежнему хочу просыпаться с рассветом, удлиняя доступный мне световой день, как я уже делал когда-то, и по чему до сих пор скучаю. Мне удалось не заставить себя, но вспомнить это самое чувство, эту мечту, всю радость, которую она вызывает, и привычное сопротивление тут же исчезло.
Я расчистил себе место, сделал несколько «приветствий солнцу». Принял душ, устроился в дзадзен. После медитации меня всерьёз накрыло, так что какое-то время мне казалось, что остаток дня я потеряю. Но как-то выбрался, собрал из давно не обновлявшегося гардероба неожиданно свежий прикид, победил, пусть и не идеально, наконец свою причёску, и двинул в свой полевой «офис» — национальную библиотеку в форме почищенного армейским служакой картофанчика.
По дороге совершил очередную атаку на давнего своего недруга — послушал радио с классической музыкой. Понял, что можно продолжать, что в этом есть определённый интерес, что моё сознание увлекается процессом слушания, замыкается на нём, что-то там ищет, что-то декодирует, составляет, синтезирует.
Прибыв на место, поучился, направив поржавевший немного мысленный поток в привычное профессиональное русло, почистил свою личную систему управления делами, нашёл там ссылку на передачу «Держать слово» на Дожде, посмотрел, открыл для себя пару интересных моментов. Подумал, что, наверное, прав мой аналитик, говоря, что в моём нынешнем положении мне уже по большому счёту всё равно, что смотреть или читать, что я с тем же успехом буду извлекать мудрость даже из чтения «Советской Белоруссии».
По пути на йогу любовался проходящим мимо людом, и в который раз обратил внимание на (из)обилие прекрасных девушек в лёгких платьях самых разных видов и расцветок. В этом отношении лето в Минске значительно выигрывает у той же Голландии. Чисто эстетически находиться здесь в эту пору значительно приятнее, если вы мужчина, и (на всякий случай) не ханжа.
А затем была йога. Много силовых асан, над которыми пришлось изрядно потрудиться, однако уже в первой половине тренировки я вдруг почувствовал себя необычайно хорошо, и вся последующая практика стала одним непрерывным достижением, чередой гармонично сменяющих друг друга моментов. При том не сказать, чтобы всё получалось, совсем нет. Однако я старался, я выходил за рамки своих возможностей, я терпел боль, я вытягивался всё сильнее, прогибался всё дальше, скручивался всё глубже, в то же время находясь в спокойной умиротворённой сосредоточенности, способный отфильтровать всё, что не имеет отношение к практике.
Потом, взглянув на закатывающийся бронзовый яркий шарик, спустился в метро, пересел на автобус. Слушал джаз и пытался вспомнить, какое именно поведения предписывают правила морали и приличия молодому человеку в обществе незнакомой несовершеннолетней красотки, разогреваемой уже зовом немилосердной матушки природы, в своей непосредственности принимающей порой такие позы, которым позавидовали бы многие умелые соблазнительницы. И в этом тоже была своеобразная гармония — слушать Лестера Янга и наблюдать краем глаза, как юная нимфа задумчиво рассматривает свои длиннющие загорелые скосолапленные немного прелестные свежие ножки.
И был вечер, и была улица, и было лето две тысяча двенадцатого года. Лето, которое я увидел и сохранил.
