Читая о шумихе вокруг семнадцатого Кармапы вдруг понял, что Далай-лама XIV уйдёт. И, совершенно неожиданно для себя, необычайно из-за этого расстроился. Вдруг оказалось, что этот человек, существуя где-то на периферии сознания, эпизодически появляясь то здесь, то там, занимает в моём сердце далеко не последнее место. Да что там говорить — это человек, которого я совершенно искренне люблю. Даже сложно сказать навскидку, за что. Быть может, потому, что он — это одна из великих Мам этого мира, и всё, что он делает, сквозит этой самой безусловной и бесконечной теплотой и любовью, которую буддисты называют состраданием. А может быть, тому виной его сердечная человечность, так поразившая меня во время прошлогодней лекции в Амстердаме. Именно тогда оказалось, что мои представления о буддизме полны предрассудков и ложных стереотипов. Увиденный в глазах «великого и ужасного, всепросветлённейшего» буддиста слёзы при встрече с близким другом произвели эффект, который вряд ли смогла бы донести до меня на тот момент любая, пусть даже самая мудрая, книга.
Возможно, дело ещё и в тех открытости и простоте, с которыми он рассказывал об испытаниях своего не самого простого, полного муштры и строгих наставлений, детства. В его добродушном смехе при пересказе своих проделок, вроде сбегания из-под непрерывной опеки монашеского наставничества домой, к маме, или желания тайком полакомиться запретными, но такими вкусными, яйцами. Все эти истории дали мне что-то намного более важное, чем простое знакомство с очередной философской системой. Ключом к тому, как сохранить и совместить это знание с живой человечностью, открытостью и радостью в отношении окружающего мира. Мне нравится думать, что приснившиеся мне накануне встречи лучи действительно были теми самыми «лучами направляющей мудрости» Авалокитешвары, инкарнацией которого и считаются все Далай-ламы. Ведь приятно понимать, что такое знакомство при жизни значительно облегчит навигацию там, за гранью человеческого существования :) Пусть даже пока я и не определился, насколько серьёзно стоит относиться к этой части учения.
Конечно же, моя печаль возникла в ответ на узнавание своего собственного одиночества и некоторой жизненной недолюбленности. Конечно же, жалость эта относилась в первую очередь ко мне самому. Сейчас мне легко в этом сознаваться, потому что совершенно недавно я осознал одну крайне важную вещь. Человеческая способность к эмпатии, наша способность любить и сострадать другому живому существу, целиком и полностью базируется на нашей способности любить и согревать самое себя. Безусловная, материнская, бережная любовь к себе оказывается неотделимой от благожелательного отношения к другим. Когда ты видишь в своём ближнем существо той же самой природы, точно так же, как и ты, стремящееся к счастью и пытающееся избежать страданий, в тебе естественным образом начинает проявляться чувство сердечной теплоты, соединённости, нераздельности всех живых существ, принятия его как равного, близкого, родственного.
Мысль эта, конечно же, не нова, всё это я в полном объёме читал ещё на первом курсе университета, но… Каким же непростым и извилистым получился путь к действительному пониманию этой необычайно простой в своей сути истины…
P.S. Мне хотелось бы ещё как-нибудь встретиться с Его Святейшеством лично, хотя я и совершенно не представляю, о чём бы на данный момент я мог с ним поговорить. Ведь непременно хочется спросить что-то такое, на что бы я не смог найти ответа самостоятельно… Но в любом случае это один из тех людей, которых я готов с радостью поблагодарить просто за то, что они есть.