Впечатления о Штатах. Часть 8. Чикаго — Сиэтл или Туманы во сне и наяву

Ждать мне оставалось совсем недолго, посадка должна была вот-вот начаться. Я сидел в кресле зала ожидания и вяло осматривал окрестности. Смертельно хотелось кофе, но идти и искать его источник не было ни сил, ни времени. От усталости сознание перешло в режим экономии ресурсов и существенно сбросило детализацию восприятия окружающего. Звуки слились в равномерный гул, из которого изредка выделялись какие-то детские восклицания. Почему-то удивило, насколько чисто дети говорят по-английски. Надо же — такие маленькие, а уже успели научиться. «Картинка» тоже страдала. Зона уверенного видения сузилась до небольшого «окна», так что приходилось иной раз поворачивать голову, чтобы разглядеть что-нибудь.

Вдруг в поле моего зрения попал один чернокожий парень. Не знаю, что в нем было особенного, но глаз мой за него «зацепился». Может, в нём было что-то характерное, а может быть мне просто было лень в очередной раз пошевелить головой. Сколько ему было лет — не могу сказать. Я вообще не очень хорошо определяю возраст по внешности, здесь же у меня не возникло даже предположений. Но интервал был, вероятно, от двадцати до тридцати с лишним. Одет он был в какую-то тёмную дутую куртку, свободные светлые штаны, кроссовки. На голове у него был берет неопределенного цвета, предположительно хаки. В руке парень держал белоснежный CD-плеер. Отчего-то чрезвычайно хотелось узнать, что же он сейчас слушает. Хип-хоп? Блюз? Джаз? Симфонии Чайковского? Ещё не давал покоя вопрос — почему, собственно, CD? Не mp3, не мини-диски, а именно CD? Почти любой из вариантов намного практичнее. Один компакт — это 70—80 минут музыки, потом его нужно менять. Не такое большое дело, но всё же — открыть плеер, достать диск, найти от него коробку (или сумку для компактов), достать следующий диск из коробки, вставить в плеер, закрыть плеер, убрать на место коробку. Ужасное количество движений. Мысль о каких-то меломанских предпочтениях отметалась сразу из-за очевидно никудышных наушников. Хотя бывают и такие меломаны, которым сам факт сжатия музыки намного важнее, чем неспособность их аудиосистемы эту самую музыку в нужном звучании воспроизводить.

К счастью, мои бредовые размышления были вскоре прерваны сообщением по громкой связи. Голос, начавший было бодро читать сообщение, вдруг запнулся, издал несколько невразумительных звуков, и я понял, что читают мою фамилию. Благодаря стараниям наших родных паспортисток прочитать её было непросто даже мне самому. Меня попросили показать ещё раз мой билет, потому как у них был system crash небольшой сбой в компьютерной системе и им необходимо сделать некоторые уточнения. Сверившись, я вернулся на место и ещё какое-то время промаялся в ожидании. Вскоре наконец-то объявили посадку и мы потянулись на борт.

Новый самолёт изнутри очень напоминал автобус. Старенький, бывалый икарус-интурист. Потёртая обивка сидений, узкие отсеки для багажа. Приветствие командира, инструктаж безопасности. На какой-то момент почудилось, что голос по громкой связи попросит взглянуть «направо… налево…». Но увы, это всё-таки не экскурсия по воздушному пространству Соединённых Штатов. Ужасно хотелось, чтобы всё это побыстрее закончилось. Оставались какие-то четыре часа перелёта, всего четыре часа — и этот марафон наконец закончится. До чего же я не люблю марафоны. В конце каждого из них хочется всё бросить к чёртовой бабушке и не мучить организм. Даже в бытность моих занятий лёгкой атлетикой я старался избегать длинных дистанций и предпочитал спринтерскую специализацию. Народ потихоньку рассаживался по местам, забрасывал на полку вещи, куртки, разворачивал газеты, доставал книги. Вдруг, когда все уже более менее устроились, в проходе появились довольно, прямо скажем, необычные пассажиры. Бросилось в глаза белоснежное одеяние, ниспадающее с плеч до самой земли, белый же никаб, узкая полоска глаз. У меня невольно перехватило дыхание. Эффектное зрелище, доложу я вам. Одежду сопровождающего я не заметил, запомнил только общую тёмную тональность. В воздухе повисла лёгкая напряженность, кое-кто даже оборачивался и провожал гостей напряженными взглядами. Однако гости быстро проследовали по проходу и больше не попадались мне на глаза до конца перелёта.

Мы наконец взлетели, этот процесс для меня уже успел стать довольно будничным. Я упорно боролся со сном. В этот раз мне досталось место возле прохода, так что видом из окна мне любоваться не светило. Оставалась надежда на плеер и, возможно, фильм по бортовому телевидению. Однако, увы. Сначала показывали какую-то ахинею, я даже не запомнил что это было, потом начались «X-men III : Last Stand», тоже не подарок, конечно, но всё же хоть какое-то развлечение. Однако наушники оказались не одноразовыми, и раскапризничавшееся сознание наотрез отказалось их надевать. Пришлось смотреть «X-men III» под музыку Way Out West. Получалось довольно забавно, чем-то похоже на третьесортный клип. При этом клип вроде как даже с неплохим бюджетом, но в музыку попадающий отчаянно плохо.

Вообще говоря, смотреть телевизор без звука у меня уже давно вошло в привычку. Поначалу это была стратегия борьбы с назойливой рекламой. Одно нажатие кнопки на пульте — и весь поток маркетологического аудио-бреда исчезает в небытии. Слух же у человека, как известно, обладает одним неприятным свойством — низкой адаптируемостью. То есть если, скажем, зрение привыкает к яркому свету, то органы слуха к сильному звуку — нет. Фильтрация осуществляется уже непосредственно мозгом, именно поэтому так вреден постоянный шум (фильтр тоже устаёт), и по этой же причине аудио ряд играет очень важную роль в рекламе. Без поддержки звука реклама иногда просто «разваливается», начинают вылезать всевозможные «косяки» и недоработки, иной раз от неё просто ничего не остаётся. Мне даже порой кажется, что основная роль звука в рекламе — это именно перегрузка сознания для понижения уровня критического осмысления. Так вот, нажав эту самую волшебную кнопку, бывает, забываешь включить звук обратно — и продолжается фильм или передача, но уже без звука. Со временем начинаешь замечать, что многие передачи от этого только выигрывают. Следующим этапом ты забываешь телевизор включать вовсе. Потом с удивлением обнаруживаешь, что огромная масса передач, оказывается, зиждется на эффекте сериала. Когда каждый, скажем, вечер ты смотришь что-то привычное — тебе становится не так важно, что ты смотришь. Важен сам факт. Переставая смотреть какой-то сериал, ты выключаешься из процесса и потом не понимаешь, что происходит на экране. Переставая смотреть регулярные юмористические передачи обнаруживаешь, что ты больше не видишь в этих передачах ничего смешного. Попробуйте, скажем, перестать смотреть «Comedy club» — и вы очень скоро поймёте, о чём я говорю. Серийность, сериальность — помогают нам в нелёгком деле поиска наполнения для своей жизни, которое в противном случае пришлось бы изобретать самому. Даже просмотр новостей — это сериал, ритуальное, бессмысленное действие, довольно удачно заполняющее полчаса нашей повседневщины. И каждый раз, когда я чищу зубы, меня не отпускает ощущение déjà vu. Шучу.

В этом перелёте нам полагалась пачка крекеров и безалкогольные напитки. Помня совет пить побольше жидкости в перелёте, я налегал на соки. Печенье тоже, впрочем, со скуки сгрыз. Алкоголя я решил никакого не заказывать, потому как отключился бы мгновенно, и весь план ускоренной адаптации полетел бы к чертям. Кстати, вы когда-нибудь видели, в каких бутылках продаётся в самолётах тот же джин, виски и т.п.? Они продаются в таких уменьшенных, микро-бутылочках, на одну порцию. Нет, это не «пробники», это вполне себе полноценные бутылки, только очень махонькие. Бомбей-сапфирик, блек-лейблик, баллантайсик — всё как настоящее, дизайн в меру возможности сохранён, только бутылочка помещается в ладони, как будто их производили для экспорта в страну гномов и фей. Смотрится очень мило.

Других развлечений не было, и остаток пути я проскучал, глядя фильм и слушая плеер. Благо, перелёт был не такой уж длинный, и время от времени я, похоже, всё-таки отключался. В общем сообщение о заходе на посадку застало меня врасплох. Правда, эта неожиданность меня ничуть не расстроила, скорее очень даже наоборот. Оставался последний рывок, на горизонте уже маячила финишная лента, скоро можно будет наконец расслабиться, никуда не бежать, ничего не разыскивать. Да и поспать, наконец. Посадка прошла тоже довольно буднично, никаких красот в этот раз увидеть не удалось. Попрощались с экипажем, взяли свои вещи и побрели к трапу.

Говорят, аэропорт в Сиэтле довольно примечателен в плане оформления. Это я узнал потом. В этот же момент в сильно суженное «окно» моего восприятия попадались довольно странные вещи. Например, табличка «осторожно — карманник». Спящие в креслах залов ожидания люди (и крепко так, сладко спящие). Электричка, перевозящая людей от терминала к терминалу. Компания чёрных тинейджеров. Указатели, эскалаторы, указатели. Какая-то причудливая фиговина на потолке. Коридоры, снова указатели. Ждущий меня брат, указатели, табло на стенах. Стоп. Кажется, приехали.

Мне стоило некоторых усилий выйти из режима постоянного поиска и переключиться в режим общения. Мы поздоровались с братом, он помог мне найти мой багаж (оказывается, нужную информацию можно было найти на одном из табло, а в Чикаго я всё это нашёл чисто случайно). По совету мамы я повязал на сумку красную ленточку, чтобы её было легче опознать на транспортёре. Насколько это полезный совет! К сожалению, его ценность существенно снижается, если с тобой в самолёте летит делегация китайцев. Сумок с ленточками было очень много, и знаете что? Практически все они были красными. Судя по всему, для китайцев это знак не личной, а скорее культурно-идеологической принадлежности. А может, у них и содержимое сумок одинаковое — так что совершенно не важно, какую брать. Эдакая «сумка китайца», что-нибудь вроде «корзины потребителя» или «завтрака туриста». К счастью, на моей ленте была золотистая кайма по краям, так что, сконцентрировавшись, мне всё же удалось «выцепить» свою сумку из общего потока.

Став «ведомым», я совершенно отключился. Пути к парковке я не запомнил вообще, зато на самой парковке сознание всё же включилось — видимо, чем-то заинтересовавшись. Возможно, паркоматами, принимающими кредитные карты. А потом была ОНА. Меня никогда не интересовали машины, я совершенно в них не разбираюсь, но здесь даже в моей душе что-то шевельнулось и пискнуло «хочу». Эта машинка определённо располагала к себе. Недавнее приобретение брата, Acura TL на 250 л.с., она ещё пахла новой машиной и выглядела так, как будто с неё только что сняли подарочную упаковку. Погрузив багаж, мы забрались внутрь. Признаюсь, раньше мне не доводилось ездить в машинах с кожаным салоном. Как, впрочем, и с бортовым компьютером, gps, bluetooth и пр. и пр. О том, что всё это здесь есть, я очень быстро узнал от брата. Насколько всё это полезно — мне пока было не вполне очевидно, но дремалось в этой машине просто великолепно.

Мы выехали с парковки и первое, что мне бросилось в глаза при выезде — это дорожная разметка. Через каждые пару метров в дорогу были «вживлёны» небольшие отражатели, так что в свете фар дорога просто вспыхивала цепочкой белых огоньков по середине. Как пояснил мне брат, такая разметка есть далеко не во всех штатах, только там где довольно тепло, потому как снегоуборочная техника её уничтожает довольно быстро. Изредка среди белых встречались и синие огоньки, но что они означают — мы не знали. Выехав на открытое пространство, я принялся глазеть по сторонам — ожидая увидеть что-нибудь интересное. Увы — аэропорт со стороны выглядел скопищем каких-то бетонных коробок. Если в нём и было нечто интересное, то в темноте этого было не разглядеть. Запомнился только лимузин, выруливающий с дальней парковки — кого-то тоже встречали на хорошей машине.

Долгое время кроме дороги практически ничего не было видно. Только бежали навстречу белые светлячки разметки, да проносились по сторонам черные силуэты одиноких деревьев. В низинах поднимался густой туман, вызывая смутные воспоминания из детства — мою самую первую поездку в пионерский лагерь. Я был в самой младшей группе, и для меня, как и для многих других детей, это была первая продолжительная разлука с родителями. Наступала ночь, и мы не могли уснуть — новое, непривычное место, вдали от дома и близких, по соседству с незнакомыми ещё людьми. И вот к нам заглянула наша вожатая, подозвала всех не спящих ребят к окну и показала, как вдали в оврагах поднимаются туманы — проявляясь сначала небольшими островками, потом удлиняясь, расширяясь, растекаясь всё дальше и дальше. Мы следили за всем этим, затаив дыхание, и только шёпотом делясь впечатлениями друг с другом. В какой-то момент нам показалось, что в овраге заблестела река, и я долго не мог поверить, что всё это — лишь рисунок тумана. Затем река приподнялась над берегами и стала очень неспешно разливаться по земле вокруг. Через какое-то время мы разошлись по своим кроватям и спокойно уснули, убаюкиваемые туманной колыбельной и доносящимися откуда-то издалека размеренными звуками бегущих по железной дороге поездов.

Продолжение следует…