Мои привычные реакции на сильные стрессоры — диссоциация и функциональное «замирание» в сочетание с сильным запретом на внешние проявления агрессии. Понятно, что я уже прошёл изрядный путь и степень влияния этих стратегий существенно снизилась, но полностью не исчезла. Оглядываясь назад, я вижу несколько «хрестоматийных» примеров. Первый — момент, когда моя бывшая жена, с которой мы были в отношениях десять лет, сообщила мне, что уходит к моему хорошему другу. Моя первичная реакция — свернуться калачиком и уснуть. Без всяких метафор, в прямейшем из всех смыслов. Не получилось, потому что от меня буквально требовали «хоть какой-то реакции». Реакции не было, и я…
