Мне не нравилось спать с ней. Для меня она была, как бы это сказать, слишком большая. Мои прежние женщины были миниатюрными и спортивно сложенными, так что мне было ужасно непривычно. Настолько, что меня переклинивало и я подолгу не мог кончить, доводя мою знакомую до изнеможения. Что, впрочем, по всей видимости, её совершенно не беспокоило. Иногда мне приходилось останавливаться, чтобы сходить на кухню и налить себе стакан воды.
Проходя мимо большого, во весь рост, зеркала, я невольно обращал внимание на своё отражение. Надо сказать, то, что я там видел, мне нравилось. Разгорячённое, увлажнённое потом стройное, подтянутое, готовое к «труду и обороне» тело.
Непривычным был не только внешний вид моей подруги. Во мне самом происходили значительные перемены, которые-то меня и пугали. Когда я возвращался в комнату, разворачивал барышню задом, потому как вид её чрезмерно большой груди сбивал меня с толку больше всего, я начинал её трахать. Мы не занимались любовью. Я не ласкал её. Не получалось. Мои привычные тактики не включались и не работали. Поэтому оставалось лишь одно — драть, жарить, натягивать. Впрочем, боялся я не этого. Пугал меня тот факт, что мне это искренне нравилось.
Однако в одну из наших встреч произошло что-то необыкновенное. Уложив её на кровать и ритмично входя в её объёмное тело, я вдруг почувствовал необъяснимый прилив нежности, и потому заключил её лицо в свои ладони. В этот момент что-то словно растаяло во мне, вернув мне былую чувствительность и удовольствие от происходящего.
Впрочем, самое удивительное произошло после. В какой-то момент лицо моей знакомой начало преображаться, глаза — светлеть, рот — расплываться в улыбке, и в какой-то момент она вдруг залилась искренним радостным смехом, и смеялась целую минуту, если не больше. Потом она зачем-то оправдывалась за свой смех, будто он мог доставить мне хоть малейшее неудобство. Напротив, в мире не могло быть ничего более искреннего и уместного в тот самый миг.
Поэтому я лишь целовал её губы и улыбался в ответ.
