Наверное, в этом не следует признаваться публично, но я, вообще говоря, уже практически уверен, что испытал кратковременную вспышку просветления; то, что некоторый буддийские источники называют «проблеском». Признаваться нельзя, потому что это воспринимается как признак гордыни, самоуверенности и прочия, хотя на деле, между нами, является событием вполне заурядным. Не концом, но лишь началом пути. «Проблеск», в отличие от «Аннутара Самьяк Самбодхи» — полного абсолютного просветления — получить относительно легко.
Мне потребовалось для этого около полутора лет общения с буддийской литературой, ежедневных не слишком формальных медитаций, относительный покой, невовлечённость в «мирские» дела и отчаянное, не рассудочное желание решить, взломать эту загадку, к которой я вроде бы приближался уже много раз, но каждый раз ей удавалось ускользнуть от меня. Сейчас, когда я знакомлюсь с текстами традиции «Дзен», я понимаю, что сам того не зная принялся за работу с коэном, которым стало для меня постижение самой Пустоты. Удивительно то, что я естественным образом выполнил практически все рекомендации по работе с коэном — слившись, сроднившись, сделав его единственной своей жизнью во сне и наяву. И даже воспользовался советом искать ответ так, как будто вся жизнь моя зависит от его решения, прочитанным вовсе в небуддийской литературе, но являющимся одной из рекомендаций по поиску подобных решений в дзен-буддизме.
Это был день моего рождения, и я решил во что бы то ни стало окончательно узнать, что же это такое — Пустота. Помню, я был дико уставший с самого утра, меня утомил постоянный поиск, душа была в полном раздрае. Тогда я сел на пол в корридоре, обнял колени, зажмурился и сформировал твёрдое решение найти ответ, заодно (на всякий случай), стесняясь глупости происходящего, уронил куда-то вглубь себя просьбу решить эту задачку, сделав тем самым самому себе небольшой подарок.
Затем я оделся, сунул в карман «Тибетскую книгу мёртвых», с которой тогда работал, и отправился в город. Помню, я устроился под стеклянной крышей подземного торгового центра «Столица», взял стакан кофе, пирожное, и принялся за чтение. И вот, читая коментарии Ламы Кази-Дава Самдупа вначале о пустоте, затем о ясном свете, а впоследствии об объединении ясного света и пустоты, до меня наконец дошло.
Это был исайт, внезапное понимание, озарение, aha-moment, когда решение появляется как бы само собой, нерешённая задача становится вдруг решённой. Я оторвал глаза от книги в моменте удивления, и в тот момент я видел, что я видел, и слышал, что я слышал — собственно, это и был момент переживания «ригпа», впервые осознанный и замеченный. Продлилось это состояние совсем недолго, сознание сразу заволокло мыслями, волевыми вмешательствами и прочей умственной деятельностью. К слову, тогда я и не понял сразу, что именно переживал. Лишь потом, читая следующую книгу, я встретил одно из описаний и понял, что у меня есть именно такой опыт. И впоследствии было много признаков, указывающих, что переживание было истинным. Стали естественным образом решаться противоречивые моменты, углубляться практика.
Всё происходящее в жизни стало восприниматься как задача по растворению этого переживания в недвойственном восприятии, обретению особой, внесубъектной цельности.
Гордится же тут особенно нечем. Это иной способ восприятия, новый способ смотреть на жизнь и реальность, не делающий тебя ни выше, ни ниже других, обладающий своим набором достоинств и сложностей в реализации.
