Контакт с гуманистическими течениями нужен мне просто как воздух. Судя по всему, это мои ключевые ценности, так что без взаимодействия с ними на том или ином уровне мне становится нехорошо. В последнее время моя жизнь больше была похожа на гонку на выживание, так что всё “второстепенное” отошло на второй план и замерло в таком положении надолго.
Ничего удивительного, что читая “New Happy” я вдруг явно почуствовал, что в моей жизни чего-то отчаянно не хватает. Мне вспомнилось время, когда я взахлёб зачитывался Фроммом, проглатывая одну книгу за другой, не смотря на сухой и местами чересчур академический стиль, неудобоваримые параграфы и общую плотность материала. Потому что за всем этим маячила красота гуманистической этики, провозглашающая жизнь высшей ценностью, а стремление к счастью – естественным и необходимым правом каждого живущего.
“New Happy” – выражение тех же идей. Как и Эрих Фромм, Стефани Харрисон приходит к выводу, что многие из привычных нам установок западной цивилизации в дествительности изолируют нас от себя и других, обрекая на вечный душевный голод и одиночество. Фромм называл это “отчуждением от себя”, Харрисон называет это потерей контакта с “истинным Я”.
Харрисон относит наш привычный взгляд на счастье, основанный на внешнем признании, индивидуализме и само-критике к понятию “Old Happy”, противопоставляя ему концепцию “New Happy”, основанную на естественной самоценности, общности и взаимопомощи, а также принятия себя и любви к самим себе. Все изложенные в книге принципы подтверждаются многочисленными исследованиями и на данный момент являются хорошо установившимися фактами современной психологии.
Однако наш западный мир по-прежнему в большинстве своём находится под влиянием иллюзии “Old Happy”, превращающей человека в товар, ценность которого определяется накопленным имуществом или внешним статусом. Вынуждая человека участвовать в безнадёжной гонке за иллюзией счастья, обещая вечное “ещё одно достижение, и вот тогда-то можно успокоиться”, в то время как истинное счастье всегда находится рядом.
Там, где есть ты и такие же как ты, объединённые общностью человеческой природы.
