Контакт с гуманистическими течениями нужен мне просто как воздух. Судя по всему, это мои ключевые ценности, так что без взаимодействия с ними на том или ином уровне мне становится нехорошо. В последнее время моя жизнь больше была похожа на гонку на выживание, так что всё «второстепенное» отошло на второй план и замерло в таком положении надолго.
Ничего удивительного, что читая «New Happy» я вдруг явно почуствовал, что в моей жизни чего-то отчаянно не хватает. Мне вспомнилось время, когда я взахлёб зачитывался Фроммом, проглатывая одну книгу за другой, не смотря на сухой и местами чересчур академический стиль, неудобоваримые параграфы и общую плотность материала. Потому что за всем этим маячила красота гуманистической этики, провозглашающая жизнь высшей ценностью, а стремление к счастью — естественным и необходимым правом каждого живущего.
«New Happy» — выражение тех же идей. Как и Эрих Фромм, Стефани Харрисон приходит к выводу, что многие из привычных нам установок западной цивилизации в дествительности изолируют нас от себя и других, обрекая на вечный душевный голод и одиночество. Фромм называл это «отчуждением от себя», Харрисон называет это потерей контакта с «истинным Я».
Харрисон относит наш привычный взгляд на счастье, основанный на внешнем признании, индивидуализме и само-критике к понятию «Old Happy», противопоставляя ему концепцию «New Happy», основанную на естественной самоценности, общности и взаимопомощи, а также принятия себя и любви к самим себе. Все изложенные в книге принципы подтверждаются многочисленными исследованиями и на данный момент являются хорошо установившимися фактами современной психологии.
Однако наш западный мир по-прежнему в большинстве своём находится под влиянием иллюзии «Old Happy», превращающей человека в товар, ценность которого определяется накопленным имуществом или внешним статусом. Вынуждая человека участвовать в безнадёжной гонке за иллюзией счастья, обещая вечное «ещё одно достижение, и вот тогда-то можно успокоиться», в то время как истинное счастье всегда находится рядом.
Там, где есть ты и такие же как ты, объединённые общностью человеческой природы.
