Нарисованные мелом на асфальте клетки — ещё не игра. Нужны как минимум двое, знающих правила. По сути, в физическом мире игры не существует, она есть только в уме. В одном уме, в другом уме, в третьем. Если там правил нет, происходящее кажется диким и неестественным. Двое прыгают из одной клетки в другую, потом чему-то радуются, от чего-то огорчаются. Раз клетка, два клетка, три клетка. Обрадовался, огорчился. Двое прыгающих психов со стороны, логичные и азартные игроки изнутри. Успешные бизнесмены. Примерные родители. Секс-гиганты. Освободители планеты. Улучшатели мира. Защитники обездоленных. Политики. Эскаписты. Нон-конформисты. Религиозные деятели. Да хрен знает кто ещё. Все прыгают и…
А ещё хочу поздравить с этим прекрасным весенним праздником одну единственную и неповторимую девушку, которая не перестаёт меня удивлять и порою даже озадачивать. Девушке необычайной, особенной красоты и обладающей поразительной жизнерадостностью и глубокой внутренней силой, которая заставляет её мерцать тем самым светом, который невольно испускают все драгоценности этого мира. Пусть всегда течёт этот свет, пусть становится всё сильнее и увереннее, продолжая освещать твой путь и манить к себе самых взыскательных искателей. Пусть всё сбывается и будет сила и мудрость радоваться этому. Ты — украшение мира, и я искренне желаю тебе найти своё место в его короне. Целую тебя, Твой К.
Однажды волшебница влюбилась. Как-то вот не досмотрела и… На тебе. Вздыхания на подоконнике, томные вечера, лирические письма. Ах! Но потом, — ведь надо же такому случиться, — её избранник умер. Ох, что тогда было!… Как?! Не может быть! Такого просто не бывает с волшебницами! Почему сейчас?! Почему он?! Почему со мной?! Совсем заболела волшебница… Ходила из угла в угол, ломая руки и рыдая навзрыд, пока хватало слёз. А потом просто сидела и жгла волшебные свечи, вспоминая лицо любимого. И становилось ей от этого всё тоскливее и тоскливее, а образ виделся всё прекраснее и прекраснее. Невыносимо было смотреть на эти видения,…
Одним из самых потрясающих ощущений, которые мне доводилось переживать когда-либо, стало глубочайшее расслабление, наступившее после полного принятия права окружающего тебя мира проявлять себя так, как ему заблагорассудится. Понимание этого факта на словах и глубокое осознание оказались совершенно разными. В момент понимания ты ощущаешь, что даже в самом глубоком расслаблении находишься в состоянии постоянной готовности — сортировать, выносить суждения, отрицать или принимать. Мы готовимся улыбнуться, нахмуриться, повести бровью, наморщить нос или стиснуть зубы. Мы отрицаем то, что произошло, ищем оправдания, трактовки, гневаемся, злимся или же наоборот, демонстрируем своё расположение произошедшему. Любое неприятие или ожидание события сопровождается внутренним напряжением, не замечаемым, но…