Я не боюсь остаться бездетным. Я принимаю такую возможность. Я не считаю свой генетический код особенно уж ценным. Нет никакой вселенской важности в том, рожу я в этот мир ребёнка или нет. Моё чувство собственной значимости не настолько раздуто. Мир справится и без меня. Пока что я не готов. Я ещё не умею любить. Всё, что я могу передать сейчас своему ребёнку — это ворох боли и печали, точно так же, как я сам унаследовал все страхи и болезни своих родителей. Я сознательно отказываюсь умножать страдание. Всё может измениться в какой-то момент. Любовь рождает любовь, и я вспоминаю, что под…
Думаю вот. Думаю потому, что снова приснился сон. Как-то так у меня в последнее время принято. Передача знания во сне. Ну да бог с ним, не суть. В общем, снилось мне непривычно необычное. Приятное и давно забытое. Освежающее и окрыляющее. Приснилось мне, мальчики и девочки, что мне признаются в любви. То есть, было там ещё много всякого разного, о чём я вам, конечно же, не расскажу, но этот посыл был самым ярким. А другого дня было престранное ощущение, тоже из редких — будто меня вдруг осветило откуда-то извне потоком ясного света, и настроение моё резко вынырнуло из полного в минуса…
Наверное, в этом не следует признаваться публично, но я, вообще говоря, уже практически уверен, что испытал кратковременную вспышку просветления; то, что некоторый буддийские источники называют «проблеском». Признаваться нельзя, потому что это воспринимается как признак гордыни, самоуверенности и прочия, хотя на деле, между нами, является событием вполне заурядным. Не концом, но лишь началом пути. «Проблеск», в отличие от «Аннутара Самьяк Самбодхи» — полного абсолютного просветления — получить относительно легко. Мне потребовалось для этого около полутора лет общения с буддийской литературой, ежедневных не слишком формальных медитаций, относительный покой, невовлечённость в «мирские» дела и отчаянное, не рассудочное желание решить, взломать эту загадку, к…
Одним из сюрпризов недавнего времени стало для меня открытие, что мои мигрени начались ещё задолго до школы. Разговорившись с мамой, я узнал, что приступы случались уже в детском саду, часто от избыточного шума — на концертах или днях рождения. Я привык думать, что эти дикие головные боли стали реакцией на родительские ссоры, из-за неспособности принять чью-то сторону, из-за бесконтрольного разрастания мыслительного процесса до неуправляемого состояния, купируемого уже защитными психическими механизмами. Впрочем, сам механизм действия, возможно, таким и был, но вот причина, похоже, скрыта немного глубже, чем мне казалось. Один из эпизодов, описанных мамой, я помню. Это был поход в цирк,…