Моё знакомство с буддизмом началось в Голландии, в период, когда у меня уже не было работы, и я впервые в своей жизни, по сути, остался действительно один на один со своими мыслями. У меня вдруг появилась уйма времени и масса вопросов, решение которых всё откладывалось и откладывалось на какое-то мифическое «потом», с каждым годом не приближая меня к решению ни на сантиметр. Плыть по течению так легко, всегда можно найти весомое оправдание, чтобы не смотреть в глаза тому, что так настойчиво требует ответа. Уменьшить значимость, отмахнуться — потом, есть более важные дела. Потом. Потом.
Но вот я остался один, дела вдруг потеряли всякую важность, уступая место какому-то неясному томлению и зуду, необъяснимому беспокойству, желанию искать, копать, разбираться, отвечать. Мои друзья, желая мне помочь, подсказывали различные забавные теории и техники, выглядевшие тогда достаточно правдоподобными, в руки приплывали какие-то книги, различного рода девочковая эзотерика и диетическая духовность, незамутнённая безоблачная радость тэпэшечки.
Тогда-то мне, уже порядком замученному нестыковками, недоговорённостями и натяжками «управлений реальностями», «карт мечты», «визуализаций», рейки, Ошо, йог, бульдог и осьминог, и попалась первая буддийская книга о Шаматхе. Это было что-то совершенно иное, необычайно разумное, глубокое, цепляющее и загружающее мой беспокойный ум под самую завязку, разворачивающее моё сознание, будто поле огромного магнита, направляющее стрелку компаса на север. Я читал и не мог отлипнуть, впервые начал делать какие-то заметки, чтобы не упустить, не оставить как есть, как следует разобраться. Я читал дома, читал в дороге, читал в кафе, а когда поднимал глаза, видел статую медитирующего Будды, даже через время дающего наглядные уроки техник совершенной концентрации.
С тех пор прошло много времени, много прочитано книг, много встречено противоречий, которые на поверку оказывались лишь элементами разных путей, сам буддизм вдруг перестал быть однородным и расслоился на множество разнообразных учений, путей и практик, подходящих способностям и склонностям людей того или иного внутреннего уклада. Появлялись свои предпочтения — к чему-то душа лежала больше, что-то, наподобие пути отречения классической Хинаяны, отвергала полностью, от чего-то же, в духе Дзогченовского объединения Жизни и Пути, приходила в полный восторг.
Так получилось, что именно учителя Дзогчен достучались, смогли мне объяснить и, что даже более важно, помочь испытать на собственном опыте переживание Пустоты, недвойственного восприятия действительности, почувствовать вкус реальности «как она есть». Конечно же, мой путь на этом не закончился. Скорее, наоборот, лишь с этого момента я начал действительно жить, а не просто быть увлекаемым потоком, реагируя на те или иные события, подобно запрограммированному автомату, лишь смутно ощущая какое-то глубинное недовлетворение и стон, из страдания сделавшийся нормой и основой моего бытия.
Получил ли я ответы на все свои вопросы? Конечно же, нет. Более того, вопросов стало в несколько раз больше, потому что всё, казавшееся очевидным ранее, оказалось вдруг не таким уж и цельным, состоящим из множества причин и следствий, объединяемым лишь привычным ходом мысли, зачастую иллюзорным и мифическим.
Буддист ли я? Не знаю. Формально я не принимал прибежища. У меня всё ещё есть вопросы, требующие проверки и валидации собственным опытом. Я вижу большую пользу и практическое значение применяемых мной методов. Буддизм помогает мне глубже проникать в своё сознание, преодолевать ограниченность собственным опытом и понемногу изменять свой ум, освобождая свою сущность от неподъёмного груза правил, воспитания и давления культурной среды, в то же время предоставляя средства для более эффективного взаимодействия с окружающими людьми, стирающего границы личного одиночества.
Именно благодаря буддизму ко мне понемногу начало возвращаться чувство Живости и радости существования, произрастающее теперь на крепком, философски неуязвимом фундаменте и уверенности, родившейся из постоянной проверки сказанного в учениях своим личным опытом. И сейчас я благодарен всем, кто вольно или невольно становился моим учителем и открывал тот или иной аспект учения.
Я благодарен Геше Джампа Тинлею за преподанные уроки Шаматхи и основ Пути, благодарен его святейшеству Далай Ламе XIV за неизмеримую мудрость, вобравшую в себя сразу пять линий передачи тибетского буддизма, а также за элементарную человечность и сострадательное поведение, наглядно объяснившее мне то, что я не мог вынести из чтения книг. Я благодарен Намкаю Норбу Ринпоче за весьма своеобразное первичное знакомство моё с Дзогчен через призму практики йоги сновидений, а также за последующую систематизацию основополагающих аспектов этого учения. Я благодарен также ламе Кази Самдупу, благодаря усилиям которого Эванс-Венцу не удалось-таки превратить «Бардо Тхёдол» в эманацию Блаватской теософии, за глубокие и ясные комментарии, наконец-то высекшие в моём уме искру истинного понимания. Также я благодарен Тулку Ургьену Ринпоче за осознание тонкости и незаметности момента постижения истины, позволившее мне отыскать эту искру и начать понемногу раздувать из неё устойчивое пламя. Я благодарен его сыну Йонге Миньгьюру Ринпоче за искреннюю сострадательность его книг, за поддержку, которые они несут, а также за дальнейшую работу по очищению учения от шума культурных наслоений, делающую его намного более доступным для западного понимания.
И, как говорится, last but not least, я безмерно благодарен гению самого Будды Шакьямуни, открывшему этот удивительный философский и психологический инструмент, единственный сознательный инвариант, сделавший возможным так много считавшегося недостижимым ранее, актуальному и действенному до нашего времени.
Быть может, это покажется кому-то излишне пафосным или нескромным, но мне искренне хочется отблагодарить всех, кто позволил мне так много узнать о себе, поддерживал меня в трудные времена сомнений и неуверенности, а также дал столь действенные инструменты по изменению своей жизни, они мне были так нужны.
Спасибо вам всем.
