Ты написала мне перед отъездом. Как бы невзначай сказала, что захотела вдруг перекинуться парой слов перед практикой, а затем вспомнила, что не ответила на какой-то мой давний вопрос, и решила исправиться. Пожелала всего наилучшего, написала ещё несколько ничего не значащих фраз. Потом на своей страничке ты напишешь, что каждый раз испытываешь сильнейшее сопротивление перед практикой. О, я могу тебе понять! Ни одно живое существо не согласится добровольно быть поставленым в такие условия. Поэтому, конечно же, я сочувствую тебе. Наверное, по этой причине ты и вспомнила обо мне в подобный момент. Впрочем, быть может, есть и другое объяснение. Часто меня подводит избыточное чувство такта, особенно когда люди не считывают моих намёков, поэтому некоторые мои вопросы так и остаются без ответа.
Деликатность моя достигает таких пределов, что я до сих пор не знаю имени девушки, с которой дружу, потому что она попросила меня его не спрашивать. Контроль же своих действий у меня настолько развит, что я могу совладать с желанием, находясь в постели с симпатичной мне обнажённой женщиной, если что-то не впишется в мои установки. Лишь единожды я поддался своему желанию вопреки всем своим барьерам, и это была настоящая коррида. Полтора часа изматывающего петтинга, раскалённых добела нервов, заигрываний, безумного, опьяняющего желания и, главное, данного мне Самого Важного Обещания всё же хватило, чтобы снести наконец пару-тройку социальных барьеров, нарушение лишь одного из которых ещё совсем недавно каралось смертной казнью.
Мне потребовалось нечто, очень смахивающее на некую форму безумия, чтобы только сделать наконец то, что мне хочется.
