Вечная память, вечная память. Да я уже забыл, кто это, безотносительно. Время такое.

Однажды мы с моими друзьями Тонико и Бифитро смотрели художественное кино “Достучаться до небес”. Ну то есть как смотрели, пересматривали, весело толкая друг дружку в бока и гогоча в особенно пикантных местах. Потом на моменте загадывания желаний нам стало немножечко грустно, мы растрогались и начали капельку подвывать на луну, а затем у одного из нас случился катарсис. Нас порвало и мы тупо истерически ржали. Это же надо, блядь, как-то так получается, что кое-кто из нас уже исполнил недосягаемую для большей половины мужского населения и такую притом заветную мечту – переспать с двумя. Затем мы вспоминали все неловкости данной ситуации и…

Иногда что-то в этом хрустальном шаре, в который ты так пристально всматриваешься, становится настолько невыносимым, что ты готов выбросить его целиком, вместе со всеми деталями, со всей его перефирией, со всеми ключами, эмоциями, со всем вместе. Обрушиться на него со всей злобой, исторгнуть, запретить, запечатать, похоронить и забыть путь к могиле. Но ключей слишком много, они слишком тонки, слишком много энергии тратится на поддержание подобного саркофага. Той самой энергии, без которой не получается жить. Так начинается лимбо. Всевдокомфортное забытьё, бесчувственность, соседствующая с постоянным страхом нарушения этого баланса. И тогда нужно найти этот шар. Взять его в ладони и смотреть, обливаясь…