Здравствуй, друг сердца моего. Прости, что так долго не писал тебе, однако не было сил, совершенно не было сил. Дела и волнения, связанные с предстоящей поездкой, совершенно выбили меня из колеи, и мне потребовались все доступные мне силы, чтобы не выбыть совершенно из этой гонки.
Несмотря на то, что далеко не всё происходит гладко, в целом подготовку к поездке можно считать довольно успешной. Знаешь, друг мой, иногда у меня даже складывается такое ощущение, будто вокруг меня образовалась среда, которая помогает мне в моём движении. Это удивительно и невообразимо, по-крайней мере именно таким видится мне данное обстоятельство. Ведь я всегда был один, с необычайно малым количеством контактирующих со мной людей, живущий в раковине с плотно закрытыми створками. Однако вдруг, менее чем за год, у меня появились знакомые, приятели и даже друзья, которым не безразлична моя жизнь, которые готовы принимать в ней участие, и которым сам я с радостью предоставлю любую посильную помощь.
Так вот, не без вмешательства моих новых знакомых, вопрос с визой удалось уладить. Пропущенные оригиналы пригласительных бумаг мне было разрешено присовокупить чуть позже, чем я не преминул и воспользоваться. Благо документы пришли без значительного опоздания, полностью уложившись в срок отпущенной твоему покорному слуге задержки. Итого, все договорённости получены, все документы готовы, включая пропуск на неограниченное использование всех возможных видов железнодорожного транспорта, доставленного всего за четыре неполных дня из Америки, постоялые дворы поставлены в известность о моём визите. Остались сущие пустяки.
Для пущего спокойствия мне следовало бы тщательнее ознакомиться с деталями своего будущего маршрута, уточнив все возможные пересадки и времена отправлений. Мне так же стоило бы ещё разок пройтись по доступной мне информации о знаковых местах городов, в которых я планирую остановиться. Пока что знание моё слишком туманно, поэтому мне не на что опереться, мне не на чем остановиться. Всё для меня имеет приблизительно равную ценность, всё для меня в равной степени обесценено. Я хочу увидеть эту страну, вдохнуть своими лёгкими её воздух, увидеть людей её, отведать её пищи, побродить по улицам её. Меньше всего мне хочется безумной гонки по походному листу с выделением трёх от силы минут на каждую достопримечательность. Однако же и бездарно тратить время тоже было бы слишком расточительно.
В то же время я всё больше узнаю о предстоящем мне испытании, и волосы начинают шевелиться на моей голове. Удары палками, синие кресты на спинах от побоев, сбитые до крови плечи, слёзы, крики и безумие — всё это имена спутников предстоящей мне практики. Есть неудобства и чисто практического толка. Нельзя принимать душ. Нельзя заниматься своими собственными физическими упражнениями. Отсутствие отопления в храме.
Помимо этого существуют и традиционные ограничения. Нельзя пользоваться книгами и средствами связи. Нельзя разговаривать. Нельзя нарушать распорядок. Нельзя засыпать в медитации. Нельзя шевелиться, не получив при этом удар палкой. Можно лишь всеми силами стремиться оставаться в предельной концентрации, будто вся жизнь твоя зависит сей час от этого. Условия и обстановка, создаваемые всеми участниками, предельно этому способствуют.
Выдержу ли я подобное? Сложно предугадать. Я пробую настроить себя таким образом, будто у меня нет другого выбора, кроме как шаг за шагом продвигаться вперёд, от одной секции дня к другой. Должно быть, это странно, но сейчас вид расписания сессина меня успокаивает. Он словно говорит мне о конечности всех предстоящих мне лишений, о высокой мысли, вложенной в проработку такой чёткой и отлаженной веками структуры. Всё будет происходить само собой, одно за другим, пока, в конце концов, не закончится.
Точно так же, как и вся наша жизнь.
