Здравствуй, дорогой мой сердечный друг. Спешу успокоить твоё волнение — со мной всё хорошо. Пожалуй, ты прав, и моё беспокойство действительно было в некоторой степени чрезмерным, однако мне решительно не удавалось ничего с ним поделать. Как водится, все опасения моей души были напрасными. Ни суровый график, ни непривычный режим дня не сделались для меня проблемой. Подъём в пять утра, главный источник моей совиной неуверенности, дался мне на удивление легко. Более того, мне удавалось вставать за сорок пять минут до того, как начнут звенеть в колокольчик, чтобы размять своё тело йогой, подготовив его немного к последующим испытаниям.
В остальном, практика даётся мне всё лучше в том смысле, что дух мой стал более смирен и послушен, не вызывая постоянно беспокоящего чувства противоречия происходящему, из-за которого сидеть бывает порой без преувеличения невыносимо. Всё ещё болят ноги, в полном «лотосе» я не выдерживаю более одной сорока-минутной сессии, однако же и в более простом варианте «по-бирмански» к концу второго дня затворничества ноги начинают ныть и болеть. Пожалуй, это может стать основной проблемой пятидневной практики в Японии. Это, и все неуловимые проблемы в осанке, проявляющиеся в десятикратном объёме при одиннадцатичасовом сидении с прямой спиной. Любые, даже самые незначительные перекосы в мышцах спины немедленно дают о себе знать одервенением и раздражающим колотьём и жжением в мышцах.
Что касается возможных ошибок в ритуалах и угроз моей личной гордости, то этого я совершенно перестал бояться. В последнее время мне удаётся разглядеть всё большее количество свидетельств тому, что приняв решение, следовать ему является возможным при любом психическом состоянии. Ни грусть, ни тоска, ни боль, ни отчаяние не являются помехами сами по себе, когда намерение твёрдо. Моя же решимость пройти все пять дней сессина крепка и, как мне порой начинает казаться, не является даже в полной мере моей собственной.
Так что, если обойдётся без вмешательства непреодолимых сил, поездка моя состоится, и практика моя, мне думается, свершится. Впрочем, силы эти всё же пытаются ставить этому мероприятию палки в колёса, и потому приглашение моё пришло без одного существенного раздела, сделав мой график напряжённо плотным. Случись ещё какая-нибудь задержка, и поездка моя сорвётся.
Однако будь покоен, такой исход меня нисколько не огорчит. Быть может, только самую, что ни на есть, малость. Мне есть чем заниматься на родине, и дел, в реальности, такое огромное количество, что для выполнения их всех мне потребовалось бы ещё несколько десятков жизней.
Что же, не буду боле отвлекать тебя от твоих занятий.
Пиши мне, сообщай непременно о всех твоих новостях.
С наитеплейшими чувствами прощаюсь,
Твой К.
