Что ж, подумалось мне, что отсутствие пары в день С.В. высвобождает некоторое количество свободного времени, которое вполне можно потратить на размышления об отношениях. Дело в том, что отношения — это, должно быть, одна из самых болезненных у меня тем, говорить о которой как-то более менее вразумительно у меня долгое время не получалось, поэтому сейчас область эта представляет из себя одно здоровущее тёмное пятно. Сильно, впрочем, мешающее жить.
Начать, пожалуй, стоит с того, что внутри меня нет того тепла, которое обычно закладывают родители. Меня не обнимали, не ласкали, не верили в меня, не поддерживали. Всё это считалось не нужным и вредным, способным меня испортить. Вообще, это очень занятная часть моего семейного положения — отчего-то практически каждый из моих родственников (мне от многих доводилось это слышать) смотрел на меня, и думал «вот очаровательный мальчик, наверняка вырастет избалованным». В итоге мне сложно даже передать степень своего одиночества и отчуждения , развивавшихся во мне всё это время. Ролевые модели тоже, ммм, не подсказали ничего достойного.
Пункт второй — Богиня. Поскольку тепло и поддержка всё-таки жизненно необходимы, когда их нет, приходится их создавать. Впрочем, создание начинается не с нуля, но с того момента, когда у мамы не было другого выхода, кроме как держать тебя малюпасенькое на ручках. Вот это тепло и радость, по-моему, и были взяты за основу, помещены в недосягаемую абстрактную даль во имя избежания «порчи» конкретикой, и подпитывались затем энергией мечтаний. В детстве я рисовал много картинок с женщинами без лица или же только лишь с намёками на лицо. Мне было очень страшно воплощать этот образ во что-то однозначное, это каким-то образом лишало его магической силы. Со временем абстрагирование продолжилось и превратилось в итоге в предельно очищенное идеальное «всё хорошо», напрочь лишённое какого бы то ни было «мяса» реальности.
Это привело к третьей проблеме — обесцениванию. Ни один конкретный объект отношений не сравним с Богиней (по определению), он далёк и недостижим, поэтому реальные женщины всегда вызывали (вызывают) смутное чувство неудовлетворения. Поэтому же самые сильные чувства у меня возникали в дистанционных романах, когда объект удавалось идеализировать. Однако же при попытке срастить образ с реальностью начинался феерический пиздец головного и всего прочего мозга.
Отсутствие веры в счастливый финал. Как-то раз мы не на шутку зарубились с моим аналитиком на тему того, можно ли называть подобное страхом ошибки. Ведь ошибка предполагает два варианта развития событий — хороший и плохой. Поэтому, боясь ошибиться, ты боишься плохого и ждёшь хорошего. Но ведь я-то точно знаю, что всё обязательно будет плохо! Это другая часть моего кривого воспитательного наследия — отсутствие позитивного результата. Всё, что я ни делаю, приводит лишь наказанию и чувству вины. Да и опыт мой (как бы) ещё всё это ненавязчиво подтверждает.
Сильнейший голод, потребность в тепле. Жажда слияния. Боязнь близости. Постоянная неудовлетворённость — вот лишь самый краткий список фигур на этой доске.
Поэтому, когда мне предлагают «просто жить», мне очень сложно удержаться и не спросить язвительно: «А как именно вы себе это представляете?»
