Однажды мы поспорили с одной девочкой о смерти. «Размышления о смерти не мотивируют меня», — говорила девочка. — «Если бы я знала, что мне осталось жить всего пару дней, я бы не бросилась спешно доделывать работу, творить какое-то великое произведение, скорее я пошла бы к друзьям, послушала бы музыку, погуляла бы на природе». Тогда-то я и обратил внимание на глубину нашей отчуждённости от себя, когда собственные искренние потребности и желания мы считаем мелочами и глупостями, продолжая исполнять Должное и Правильное. Противоречит ли в действительности ответ юной леди исходному тезису о том, что осознание неизбежности и неопределённости времени прихода смерти оказывает на нас мотивирующее воздействие? Конечно же нет, никоим образом не противоречит. Он лишь обнажает существенное несовпадение вектора текущей мотивации человека с настоящими его потребностями. В этом и заключается драма современного человека: он мечтает о счастье, но упорно продолжает идти дорогой уныния, с завидным постоянством игнорируя львиную долю того, из чего это самое счастье слагается.
