Давай, положи ладошку на небо. Не нужно на меня так странно смотреть. Давай, давай, попробуй — это совсем не страшно. Как так, не умеешь? Конечно, конечно, рассказывай. А кто в таком случае остановил облака? Да-да, разумеется. Ну не я же! Я? Да, меня тоже ты создала. Не знаю, мне кажется, тебе нужен был кто-то, кто бы давал пояснения. Хотя на самом деле ты конечно же всё прекрасно знаешь сама. Ну что же ты замерла? Давай. В любом. Ты можешь коснуться его там, где захочешь. Раз… Опа! Видишь? Ну вот.. Потеряла. Ничего, потренируешься немного — будет получаться лучше. Запомнила ощущение? Я так и думал, что тебе понравится. Да, со всем остальным приблизительно так же. Ох, глазки-то заблестели! Хитрюга. Смотри мне, ничего не поломай. А то ведь ты наделила меня властью наказывать, так что не обессудь, если что. Хорошая…
Среди всех предметов на столе, разбросанных в изрядном беспорядке, есть один, сразу притягивающий к себе взгляд. Он словно пришёл из другого мира и остался здесь как напоминание о том, что есть где-то иная, отличная от привычной, жизнь. Оттеняя своей необычностью обыденность и повседневность остальных вещей, давая вспомнить, что их восприятие тоже может быть несколько иным. Это обычная жестяная коробка, расписанная тиснённым традиционным (индийским?) узором, выполненном в жёлтых красных и чёрных тонах, немного потёртая, самую малость помятая. С богатым орнаментом, изображениями многорукого существа, сжимающего в своих ладонях то меч, то книгу, то чью-то голову. Иногда я беру её в руки и рассматриваю — отчего-то это доставляет мне какое-то особенное удовольствие. Я купил её на местном блошином рынке, пролетая сквозь него по своим чрезвычайно срочным делам….
— Ты странный… — ни с того ни с сего произнесла она. — Ммм? — Сколько тебе лет? — Это важно? — Да. То есть нет… В смысле, мне хотелось бы узнать. — Двадцать восемь, а что? — Просто мне так надоели эти инфантильные мальчики… — Ммм. Какое-то время она просто лежала и смотрела в потолок, пытаясь уловить ускользающую от неё мысль. — Не знаю даже, как и сказать. Ты одновременно и взрослый, мужественный, но иногда становишься таким ребёнком… И тогда во мне включается материнский инстинкт. — Я не ребёнок… — Я знаю, нет, не пойми, что мне не нравится. Мне нравится, — она выглядела совершенно растерянной. — Просто тогда я становлюсь какой-то… совсем другой, что ли, мне так это всё непривычно… Я сама не заметила, как уступила тебе…
Добрый вечер, в эфире снова вечернее радио. За окнами нашей студии пасмурно, шумят ветры и моросит дождь — началась осень. А потому мы сегодня зажжём свечи, выберем по вкусу ароматическую палочку (отломаем самую малость, чтобы не сильно пахло) и расскажем вам историю. На этот раз это будет утренняя история нашей постоянной слушательницы с замечательным псевдонимом Небоскрёбова. Располагайтесь поудобнее. В совсем малышовом детстве, когда я не хотела вылезать из постели, мама будила меня стихом-считалочкой: «рельсы, рельсы… шпалы, шпалы… ехал поезд запоздалый»… я его уже не помню, много всякой всячины случалось с поездом этим, то пшено рассыпалось из последнего вагона, то птицы прибегали его клевать, то дворник вдруг объявился и стал писать кому-то письмо… в общем, тот еще экшин :-) Сценой этим событиям была моя…