Господи, наконец-то суббота. Считается, что адаптация к нагрузке в среднем занимает у человека два месяца, после чего он привыкает, перестаёт её замечать. На этой работе я уже четыре месяца, а чувствую себя всё более и более уставшим. Сейчас я напоминаю себе тюбик выжатой досуха зубной пасты, от которого в срочном порядке требуется выблевать «ещё капельку». В дополнение ко всему этому у меня развилась аллергия, появилась какая-то грёбаная сыпь и вскоре, кажется, меня доканают бессонницы. Именно в такой момент к себе на ковёр вызывает меня наше высокое начальство и просит работать больше. Не бесплатно, нет, всё по-честному, деньги за овертаймы, оплаченные…
Другой интересной особенностью, которую удалось заметить после анализа данных хронометража, стала корреляция между темами, затрагиваемых на сеансах психоанализа и резкими спадами моей деловой активности. Так, на графике за этот год есть явственная точка, где активность фактически обвалилась до минимума и продолжала держаться у нулевой отметки на протяжении нескольких недель. Обсудив этот момент с аналитиком, мы обнаружили любопытное — неделя спада пришлась как раз на начало проработки новой (относительно) темы — так называемых «объектных отношений». Я хорошо помню этот момент. Тогда я как раз отправился отдыхать в Барселону, и там «неожиданно» меня накрыло по полной программе. Я ушёл в глубочайший штопор,…
Когда мне говорят, что я как-нибудь там неправильно живу (недостаточно практично, недостаточно духовно, недостаточно целомудренно или ещё как нибудь недостаточно), я ухмыляюсь. Понимаете, я был в депрессии. В настоящей такой, честной депрессии. К слову, раньше я представлял её себе несколько иначе — как будто тебе в это время очень плохо, тебя придавил груз проблем, из под которого никак не получается выбраться. На деле же оказалось, что всё, в общем-то, не так. Нет никакого горя, печали или ещё чего-то в таком духе. Ничего нет. Вообще ничего. Ни желаний, ни проблем, ни переживаний. Просто незачем выходить на улицу, особенно если дома есть…
Как-то раз одна девочка спросила, какой ли у меня любимый трек. Я задумался и немного растерялся — музыки я слушал довольно много, что-то нравилось больше, что-то меньше, но вот так, чтобы один-единственный любимый, то такого не было. Стал слушать, перебирать, в конце концов остановился на треке номер один. Вообще-то я выслал тогда ещё и несколько других композиций, среди которых был и трек номер два, но их по большей части забраковали. Девочка призналась, что второй вообще не может дослушать до конца, потому что он у неё вызывает беспросветную депрессию. Тогда я узнал, что мою печаль может вместить далеко не каждый.