Тебе пришлось остановиться у обочины, потому что дальше не получалось вести машину. Глаза твои были полны слёз, и ты периодически проводила ладонью по щекам. Кажется, я впервые видел столь глубокую реакцию на фильм. Я был в полной растерянности. Что-то говорил, расспрашивал, предлагал подождать ещё немного, пока ты не успокоишься. Ведь нужно же было что-то сказать. Твой темперамент всегда привлекал меня. Твоя эмоциональность. Хотя они же постоянно и ставили меня в тупик. А ещё маленькая испуганная девочка. Девочка, которая ждала маму. Девочка, которая постоянно боялась сделать что-нибудь не так и потерять свою маму. Девочка, которая упала однажды на бегу, потому что…
Что ж, кажется, потихоньку приходит время подведения итогов две тысяча тринадцатого. По крайней мере именно в таком контексте вспомнилось другое решение ушедшего года, решение «не любить». Зная некоторую свою склонность вписываться в безнадёжные отношения, в этот раз я побалансировал в очередной раз на грани, но всё же удержался от развития бесперспективных чувств. Иллюзия близости меня больше не привлекает. Бытию «в как бы отношениях» я теперь предпочитаю честное одиночество.
Другое чувство, в которое я сейчас погружён — это любовь. Точнее, воспоминание, тоска по любви. Любви, принесшей мне столько страдания, что мне пришлось запереть их в чулане вместе и подпереть дверь статуей поверженого Ленина (сознание — такая интересная штука, очень много в ней всякого разнообразного разной степени ненужности). Сейчас же я открыл эту дверь и наблюдаю за помещённым туда пламенем. Оно жжёт мою душу, заставляет её стенать и плакать, источать океаны всепоглощающей тоски и печали. Мне кажется, именна эта способность является основным моим терапевтическим достижением. Умением просто наблюдать этот пожар, не метаться под его воздействием, держать глаза открытыми, насколько бы…
Сейчас я проживаю некоторые вероятные «что, если». Возможность того, что жизнь моя может в действительности быть иной, нежели та, к которой я осознанно или неосознанно стремлюсь. Оглядываясь на прожитый в одиночестве год, я задумываюсь над тем, что будет, если мне, как говорится, не суждено прожить обычную человеческую жизнь, с семьёй, детьми и всякими такими радостями. Смогу ли я выжить? Пожалуй, что да. Удивительным образом одновременно с этими непростыми размышлениями мне открывается вдруг сокровенная радость простых вещей, таких как умение приготовить что-нибудь вкусненькое, пообщаться с друзьями, просмотр хорошего фильма, удовольствие от использования возможностей своего тела, ума. Мне кажется, что ещё немного…