На улице пахнуло осенью, лето втупило в свою чуть более грустную фазу, когда ветра становятся прохладнее, но вокруг ещё всё зелёное, облака в прозрачных небесах по-прежнему кучевые, белые. Зашёл в магазин, купил ништяков к пиву, вспомнил свою первую «серьёзную» работу. И как на радостях с первой зарплаты купил себе (о боже, боже!) пачку сушёных кальмаров. Такое робкое, потаённое счастье, первый шаг навстречу себе, первое законное поощрение. Ах, какой же я тогда был юный и зелёный, хотя и отвественный до чрезвычайности. Первой моей покупкой с зарплаты было — угадайте, что? Неее… Не-не-не-не-не! С первой своей зарплаты я купил микроволновку! Всё в…
Меня забавляет, когда некоторые из моих приятелей принимают меня за не знакомого с наукой гуманитария. Нет, я вырос в семье физиков (папа, мама, брат), и теорию большого взрыва слушал на ночь вместо вечерней сказки. Да, мне стоило больших усилий шагнуть за рамки этой наследственной коробки, для меня стало большим открытием, в чём-то даже и потрясением недостаточность и ограниченность самой науки. Ведь я рос на научной фантастике, на волне романтизации научного знания, на Стругацких, в конце концов. Однако наука никак не могла избавить меня от ощущения фрагментарности, никак не могла предложить всеобъемлющей основы для интеграции, утолить некий фундаментальный голод, неудовлетворённость присутствием…
Спрашивают, куда я делся, отвечаю. Никуда не делся, занимался поисками работы: отбирал вакансии, рассылал резюме, сходил уже на одно собеседование. С непривычки слегка тяжеловато, несмотря на то, что график я себе выбрал довольно щадящий. Две вакансии — два приглашения на собеседование. Одно уже состоялось, другое, если возникнет необходимость — в понедельник. Как показывает практика, к третьему собеседованию уже набираешь форму и всё идёт как по маслу, по-крайней мере, в наших широтах. К чужим широтам я решил присмотреться попозже, когда отойду немного от своего затворничества, адаптируюсь к обычной нагрузке. Чему я научился в последнее время, так это не кидаться в омут…
«Ответственность начинается во сне» — до чего же мне знаком этот принцип. Возможно, с того самого момента, когда мне приснился странный сон, оказавшийся в действительности экстремальной попойкой в честь получения моего паспорта. А может, всё началось ещё раньше, когда я начал сопротивляться своим кошмарам, замораживая их, разбивая, сворачивая плоскость воображаемого «экрана» в трубочку, поджигая его края, изгоняя из себя, наполняя освободившееся пространство прочитанной на ночь сказкой. Или тогда, когда я, безумно страдая от скуки (да, наверное, и не только), начал придумывать себе параллельный мир, в котором я могу делать всё, что угодно. Один. Мир, принадлежащий только мне. Мир полной свободы,…