Музыка, аккустический океан. Свой мир, со своими творцами и творениями. Ключ, заставляющий вспыхивать голограммы души. Прикосновение чего-то иного, нездешнего. Мираж, превращающий реальность в сцену. Волшебный фонарь, освещающий обыденность разноцветным светом. Сколько раз я лежал, окружённый ею. Заворожённый, поглощённый, очарованный. Сколько разных видений прошло перед глазами. Не всегда я был один. Однажды у меня появилась спутница. Она легко раздвинула границы миров и непринуждённо шагнула внутрь. Мгновенно освоилась и почувствовала себя как дома. Впрочем, кто знает. Быть может, это я был гостем? Именно она подарила мне одно из самых увлекательных видений… Короткое, но в то же время необычайно выразительное. Она пришла белым, как снег, голубем. У меня перехватило дыхание. Настолько она была великолепна! В ней были грация, очарование и озорной, юный задор. Её образ дышал весенним небом и облаками. Кокетливо постреливала своими весёлыми, яркими глазками. Дразнила, подзадоривала. У меня закружилась голова. Но нет, постойте, это танец! Мы кружимся в радостном, пьянящем танце. Смеёмся друг другу, хохочем. Я пытаюсь сказать, что влюблён и счастлив. Что это — лучший момент в моей жизни. Но из груди вырывается только довольное, бархатное урчание. Впрочем, слова совершенно излишни. Всё настолько кристально ясно, что нет ни малейшей нужды в пояснениях. Никакие слова не сравнятся по выразительности с танцем. Танцем влюблённых друг в друга и любящих жизнь.

Таня сидела на заднем сиденьи и задумчиво жевала рукавичку. Молчала и смотрела в окно.
— О чём задумалась? — спросил папа, посматривая время от времени на Таню в зеркало заднего вида.
— О сороконожке… Нам сегодня учительница рассказала.
— Ольга Викторовна?
— Да. Про сороконожку, которую спросили, с какой она начинает ноги ходить. А та не ответила и запуталась…
— И почему ты вдруг загрустила?
— А вдруг… А вдруг я тоже запутаюсь? — Таня повернулась от окна и посмотрела на папу своими огромными встревоженными глазами.
Папа задумался и какое-то время вёл машину молча.
— А знаешь, чем закончилась эта история?
— Да, сороконожка умерла…
— А вот и нет. На самом деле всё было совершенно не так. Сороконожка лежала, плакала и думала. Долго думала, ругала себя. За то, что она такая неумеха. И вот совсем ей стало невмоготу. Всё ей стало безразлично. Совсем всё, представляешь? И даже то, с какой ноги она ходит. Встала тогда она на ноги, расправила свои новые крылья и полетела…
Таня какое-то время тихонько сопела, глядя в окно.
— Но ведь сороконожки не умеют превращаться в бабочек? Ведь это же про гусениц? Да, папа?
Папа не смог сдержать улыбку.
— Да, конечно же. Сороконожки не умеют.
— Зато люди умеют, доченька. — добавил он уже абсолютно серьёзно. — Люди умеют…