— Шпрехен зи дойч? Парлеву франсе?
— Г-говорите по-русски, г-говорите… на вашем языке…
Нож для Фрау Мюллер
Франкфуртский аэропорт изнутри произвёл на меня впечатление супермаркета. Причём довольно большого супермаркета. Всюду яркие витрины, много света, много рекламы. Только время от времени зачем-то встречаются табло с расписаниями вылетов, да информационные панели. Я остановился возле сверкающей витрины «Rolex», чтобы сделать пару звонков и на минуту задумался. Дело в том, что «Rolex» на меня всегда производили странное впечатление. Когда я их вижу, меня начинает терзать вопрос — неужели стиль и роскошь — несовместимые понятия? Всем известно, что «Rolex» — очень дорогая марка, но боже мой, какие же они страшные! Или же, быть может, «роскошь» уже оформилась в отдельное направление, наподобие «трэш» или «кич»? Или всё же принципиально невозможно достичь той же стоимости часов, при этом не обезобразив их таким количеством камней? Впрочем, наверное, я неправ.
Роуминг работал, телефон радостно нашел сеть и подключился. Я позвонил, успокоил всех переживающих, поделился первыми впечатлениями. Впрочем, в роуминге особенно не поболтаешь — довольно накладно. Тем более, что расценки заранее я узнать не удосужился. Отзвонившись, я решил не терять времени зря и не особенно увлекаться осмотром аэропорта, прежде всего нужно было найти свой гейт. Застревать где бы то ни было в мои планы не входило, посему я взял свою «ручную кладь» в руки и побрёл по указателям в предположительно нужную мне сторону. По прошествии некоторого времени человек в аэропорту вынужденно «перестраивается». Блуждающий в поисках очередного указателя взгляд, голова слегка приподнята, выражение лица сосредоточенное. Процесс бесконечного поиска поначалу настолько захватывает, что на подмечание деталей окружения внимания уже не хватает.
Так, я чуть было не пропустил новый для себя вид эскалатора — горизонтальный. То есть это, в принципе, и не эскалатор вовсе, просто «бегущая дорожка». Поначалу я решил, что он предназначен для людей, которым тяжело передвигаться, но позже (забегая немного вперёд) я оценил её возможности в полной мере. Покамест же я вполне мог себе позволить обойтись и без неё. Тем более что совершенно неожиданно я упёрся в очередь на прохождение контроля нужного мне гейта. В очереди мы встретились и перекинулись парой слов с моими старыми знакомыми по перелёту. Впрочем, вскоре движение очереди отдалило нас друг от друга и предоставило своим мыслям, попутно избавив от неизбежных неловких пауз.
Тем временем очередь постепенно продвигалась вперёд, и потихоньку начинали вырисовываться контуры «повышенных мер безопасности». Людей на контроле тщательно обыскивали, причем не выборочно, а всех подряд. Это меня немного взволновало. Дело в том, что сделать полноценную кредитку перед поездкой мне, естественно, в голову не пришло. Поэтому ехал я с наличностью. На жизнь, на подарки, про запас. И вот пришла светлая мысль наличность эту везти не в кошельке, не в сумке, а в специальном таком поясе, предназначенном как раз для этих целей. Приспособление это надевается, собственно говоря, на пояс, под рубашку, и затем заправляется в штаны (ну и там уже как повезёт). Мысль, которая фоном маячила при выборе этого решения, но которой не было уделено достаточно внимания на этапе сборов, стала вдруг неожиданно очевидной. Сумка будет обнаружена, и её необходимо будет представить для досмотра. Фантазия мигом дорисовала сцены обыска, более тщательного досмотра багажа, дознания с особым пристрастием, пытки… Подумав, от пыток всё же пришлось отказаться. Делать же что-нибудь сейчас уже было решительно поздно, поэтому единственное, что мне оставалось — это дожидаться своей очереди и следить за дальнейшим развитием событий. Возможно, даже принимать в нём некоторое участие.
Наконец, подошла моя очередь, и офицер (почему-то я решил что правильно их будет называть именно «офицер») на освободившемся пункте сделал рукой приглашающий жест. «Офицеров» на кажом пункте было двое — один мужчина, другой — женщина. По не вполне понятным мне соображениям мужчин обыскивали офицеры-мужчины, женщин — женщины. Видимо, такой порядок был заведен с целью исключить возможность сексуального подтекста. Очевидно также, что устанавливался этот порядок ещё до сексуальной революции. При нынешнем же положении вещей он, напротив, вызывает, по моему мнению, много вопросов. Следуя инструкциям, я выложил из карманов в лоток все устройства и предметы, снял куртку и обувь, после чего предстал перед офицером для досмотра. Беглым, отработанным движением офицер провёл ладонями по моим бокам и несколько ближе к поясу. Наткнувшись ладонью на застёжку «тайничка», он поинтересовался, что это. «Началось», — подумалось мне. «Это… Это просто пояс для наличности», — ответил я, потихоньку наливаясь краской. Впрочем, реакция офицера была менее бурной, чем рисовало мне воображение. «О... Вам необходимо предъявить его для досмотра с остальными вещами», — ответил мне офицер лишенным эмоций голосом. То ли профессиональная выучка, то ли просто усталость.
Кое как «извлеча» сумку, я положил её к остальным вещам. И тут офицер всё тем же бесцветным голосом обронил, указав на мои штаны: «Take it off». Не знающим английского языка сообщаю, что переводится это как «снимите». Я опешил, но решил повиноваться. Происходящее прекрасно вписывалось в моё понимание «тщательного досмотра», поэтому в голове моей не промелькнуло ни тени сомнения, и я уверенным жестом ухватился за пояс, размышляя, стоит ли снимать штаны полностью, или же достаточно просто дать офицеру убедиться, что на поясе у меня ничего больше нет. Впрочем, размышления мои были прерваны самым бесцеремонным образом. «No…», — произнес офицер. Перед глазами моментально пронеслась типичная для боевиков сцена, в которой главный герой в замедленном движении кричит это самое «No…», и в затяжном прыжке летит навстречу какой-нибудь опасности. Но мой офицер не стал прыгать и хватать меня за руки. Он просто сказал: «Нет, нет, нет! Я имел в виду ваш пояс…». Немая сцена. Очередь, о присутствии которой я на время практически позабыл, ликовала. Очень хотелось развернуться и раскланяться, под крики «бис», но я ограничился лишь смущённой улыбкой на пунцовом лице. Как можно быстрее одевшись, я поспешил ретироваться.
Стоит ли говорить, что оставшееся до вылета время мне было совершенно не до осмотра местных витрин. Добравшись до зала ожидания своего гейта, я просто сидел, рассеивая остатки смущения своим пунцовым лицом, обращенным в окно с видом на взлётную полосу. По правде говоря, лицо у меня краснеет не сильно, так что в моём случае это скорее ощущение, чем видимый эффект. Но тем не менее. Впрочем, довольно быстро я пришёл в обычное для моей поездки приподнятое расположение духа. Конфуз — это не то, что может надолго выбить меня из колеи. За окном взлетали и садились самолёты, сновали погрузчики. Один из погрузчиков привлёк моё внимание тем, что подъехав к месту назначения, начал совершать какие-то хитрые манёвры. Для начала он приподнялся. Ну, этим нас уже не удивишь. Да и механизм «приподнимания» мне представить всё же проще, чем «приседания». Так что 1—0 в пользу автобуса из предыдущей части. Потом он начал как-то хитро раскладываться, от него отделилась платформа с грузом и стала подниматься. Чего только не придумают.
Пришла пора подниматься на борт. «Борт» оказался значительно вместительнее внутри, чем тот, на котором я летел из Минска. Сиденья располагались по два у окон, и рядом из четырёх сидений в центре. По пути к своему месту я успел заметить выдвижные телевизоры, платный бортовой телефон (к оплате он принимал, конечно же, кредитки), значок «hot spot». И вот, наконец, оно — моё место. Ура! Удача! Атлантику пересекать я буду сидя у окошка!
Продолжение следует…