Всё больше убеждаюсь в том, что миру нужен не только позитив. Я очень и очень хорошо помню свой раздрай и свою боль, и помню книги, которые я тогда читал. Помню, с какой жадностью проглатывал Кортасара, Маркеса, Кафку. Помню то ощущение опоры, которые они мне давали. Помню горячку “Игры в классики”, которая буквально приклеивала меня к себе и тащила, словно по наждаку, становясь своего рода хирургом, вскрывающим незаживающий нарыв. Я помню, как пробовал читать что-то лёгкое. Кажется, Лукьяненко. Я не смог одолеть и десяти страниц. для разошедшегося, раскачавшегося, напряжённого и беспокойного ума он был как плевок в доменную печь. Нужно было что-то мощнее, сильнее, размернее. И монстры магического реализма пришлись тогда как нельзя кстати.
У каждой книги есть шанс коснуться особой зоны, нырнуть в глубину, оказаться мостом между открытой и сумеречной территориями сознания, послужить проводником и спутником в тяжелое время. И пусть многие пройдут мимо, безразлично пожимая плечами, найдутся и те, кто найдёт в ней своё спасение. То же самое касается музыки, кино, театра, искусства. Всё, от чего ты сейчас кривишь губы, может оказаться чьим-то катарсисом.
